КНДР и санкции. Большие ракеты маленькой страны
Годовщину смерти вождя КНДР Ким Чен Ира Северная Корея встретила в декабре 2023 года успешными пусками твердотопливных межконтинентальных баллистических ракет (МБР), способных достичь любой точки США.
Ракетными пусками, наряду с увеличившимся количеством регулярных испытаний ракетных вооружений других типов – крылатых ракет, баллистических ракет подводных лодок, гиперзвуковых систем и даже подводных беспилотников, КНДР продолжает демонстрировать ошеломляющие успехи своего ракетно-ядерного комплекса, а западных экспертов они заставляют задуматься о неизбежной «утечке технологий» в Пхеньян из третьих стран.
После провала переговоров Северной Кореи с США в 2019 году и затем ее фактического отказа от курса на «денуклеаризацию двух Корей» увеличивается и количество нарабатываемого КНДР расщепляющегося материала, необходимого для создания ядерных боезарядов. Ими уже, по всей видимости, оснащаются северокорейские ракеты средней дальности, и в ближайшие годы смогут оснащаться МБР. Неплохо для страны, которой в середине 1990-х годов прочили развал и экономический крах, но которая, тем не менее, продолжает укреплять международные позиции благодаря доказавшей эффективность ставке на развитие ядерной и ракетной программ.
РАКЕТНО-ЯДЕРНАЯ ПРОГРАММА КНДР
Северная Корея, довольно небольшая страна с 26-миллионным населением, имеет крупную, более чем миллионную армию с высоким сроком службы в ней – от пяти до 10 лет. Экономика страны поставлена фактически на военные рельсы, а доля военных расходов, по данным, представленным северокорейским Центральным телеграфным агентством (ЦТАК), составляла в 2023 году около 16% бюджета страны, что представляет один из самых высоких в мире показателей. В состав Корейской народной армии (КНА) входят сухопутные войска, военно-воздушные и военно-морские силы, с 2012 года – стратегические ракетные войска, и с 2017 года – специальные войска тактического назначения. Главные силы Корейской народной армии представляют сухопутные войска (около 1 млн 100 тыс. военнослужащих), объединенные в 20 корпусов, около 30 танковых и механизированных бригад, примерно три десятка легких пехотных дивизий и поддерживающих их более 20 артиллерийских бригад. Включают они, по оценкам, также более 10 бригад ракетных систем залпового огня и по одной бригаде оперативно-тактических и тактических ракет.
Военно-воздушные и военно-морские силы, учитывая их невысокий численный состав (100 и 60 тыс. человек, соответственно) и низкий уровень оснащения современной боевой техникой, включая устаревшие МиГ-21, Су-25, небольшое количество МиГ-29, лишь несколько корветов и в основном ракетные катера, значительной военной силы фактически не представляют. Важный элемент ВМС, однако, составляет подводный флот, включающий в основном ряд дизельных подводных лодок проекта 633.
Система ПВО оснащена еще советскими ЗСУ-57, ЗСУ-23-4 «Шилка», С-75, С-125, С-200 и мобильными комплексами «Куб» и «Стрела» и, учитывая возможности потенциального противника – Южной Кореи, не может считаться действительно надежным щитом для КНДР от возможной крупной атаки с применением современных баллистических и крылатых ракет.
Северная Корея десятилетиями не приобретала новые истребители, опирается на старые системы ПВО, а ее ВМС не готовятся к операциям в открытом море, полагаясь на развитие небольших прибрежных сил. Имея в виду вышесказанное, главными приоритетами военного строительства в КНДР следует назвать формирование крепких стратегических ядерных и ракетных сил с опорой на достижения в рамках ядерной и ракетной программ страны и сохранение высокого уровня боеготовности обычных вооруженных сил для нанесения крупномасштабного ущерба и защиты Северной Кореи в случае вторжения или нападения.
Главный упор при этом делается на разработки и испытания новых ракетных вооружений, многие из которых, включая прежде всего испытания баллистических ракет промежуточной и большой дальности, курирует лично глава КНДР Ким Чен Ын.
Подход, связанный с приоритизацией в рамках военного строительства разработок по ядерному оружию и развитию ракетных сил, был заложен еще Ким Ир Сеном, отцом ракетно-ядерной программы КНДР, на него же делал основной акцент его сын и наследник Ким Чен Ир.
Исходя из уроков Корейской войны, в рамках которой одной из главных угроз (впрочем, не реализовавшейся) была угроза масштабной ракетно-ядерной атаки со стороны США и союзных им сил, с начала 1960-х годов Ким Ир Сен взял курс на развитие ядерного оружия с опорой на выработку в первую очередь оружейного плутония и строительство соответствующих реакторов.
Параллельно КНДР добилась закупки у СССР в 1960-е годы первых тактических ракет в обычном оснащении ФРОГ-5 и ФРОГ-7 дальностью 50 и 70 км. Действительно крупным шагом в плане развития ракетной программы стало приобретение КНДР вкупе с передачей технологий советских ракет Р-17 (в западной классификации Scud-B) дальностью 300 км и массой полезной нагрузки в одну тонну.
Опираясь на соответствующее соглашение с СССР, Северная Корея начала создавать промышленную базу и готовить собственные инженерно-технические кадры для налаживания производства ракетных вооружений внутри страны. Ставка на национальное производство впоследствии не раз доказала свою эффективность. В 1984 году были испытаны первые произведенные Пхеньяном ракеты Scud-B (корейское наименование – Hwasong-5), и с этого же года началось их развертывание.
Следующими важными вехами стали реализация профинансированного Ираном проекта разработки и производства новой модифицированной версии ракет Scud c увеличенной до 340 км дальностью, а затем производство другой новой версии ракет Scud – Scud-C с почти вдвое возросшей дальностью в 500–600 км и чуть сниженной (до 700 кг) полезной нагрузкой. Этого успеха северокорейские специалисты добились в том числе благодаря передаче им Ираном иракских модифицированных ракет Scud (иракское название – «Аль-Хуссейн»).
В последние годы правления Ким Ир Сена была испытана считающаяся первой собственно корейской разработкой одноступенчатая жидкостная баллистическая ракета Nodong (Hwasong-7), запускаемая с пятиосного транспортно-пускового контейнера (ТПК). Ее дальность составляла бо- лее 1200 км.
В последующие два десятилетия Пхеньян, основываясь на конструкции советской одноступенчатой ракеты Р-17 (Scud) в различных версиях и ставившихся на эту ракету советских силовых установок 9Д21, а также опираясь на собственные ракетные разработки, проводил испытания ряда баллистических ракет наземного базирования средней дальности (БРСД). Несмотря на постепенно увеличивающуюся дальность и усложнение систем доставки этих ракет, в целом в ракетных программах в этот период больших прорывов не отмечалось.
Вслед за Hwasong-7 КНДР продемонстрировала на военных парадах и испытала к 2016 году одноступенчатую жидкостную ракету Hwasong-9, или Scud-ER (ракету типа Scud увеличенной дальности), и одноступенчатую жидкостную ракету Hwasong-10, или Musudan. БРСД Hwasong-9 дальностью в 1 тыс. км имеют более компактную, чем у Hwasong-7 конструкцию и энергетику (отношение веса ракеты к ее полезной нагрузке). Эта ракета считается операциональной – она производится и размещается в войсках.
Относительно статуса ракеты Musudan предположительной дальностью 3 тыс. км или более оценки экспертов расходятся: многие из них считают, что из-за ряда неуспешных запусков 2016 года, а возможно, и из-за более удачных последующих версий разработок она не была поставлена на вооружение. Национальный центр аэрокосмической разведки ВВС США (NASIC) сообщает, что всего было произведено около 50 ракет Musudan вместе с пусковыми установками. По имеющимся количествам других ракет, данные о развертывании которых подтверждены (Hwasong-5/6 и Hwasong-7), оценки NASIC более высокие.
Из других одноступенчатых ракет средней дальности в 2016–2017 годах была также продемонстрирована Hwasong-12 дальностью, оценочно, в 4,5 тыс. км. Ее испытания проводились с ТПК для восьми ракет новой разработки, на нее был установлен новый жидкостный двигатель и применены другие конструктивные решения, которые впоследствии, видимо, могли помочь северокорейским разработчикам в создании межконтинентальных баллистических ракет (МБР). Кроме того, в 2014 году Северная Корея приступила к испытаниям первых твердотопливных ракетных комплексов с баллистическими ракетами подводного базирования (БРПЛ) Pukguksong-1 дальностью свыше 1 тыс. км. Точных сведений о развертывании в войсках последних двух типов ракет, однако, пока нет.
Считается, что из указанных типов ракет на сегодняшний день развернуты, т.е. находятся на вооружении Ракетных сил КНДР, более 200 Hwasong-5 и Hwasong-6 и пусковые установки к ним, несколько десятков пусковых установок для Hwasong-11 разных типов (их на вооружении может насчитываться несколько сотен), а также неизвестное количество РСД Hwasong-7/Nodong и Hwasong-9. Кроме того, проведены испытания по запуску БРПЛ Pukguksong-1 с затопленной платформы и начаты работы по оснащению этими баллистическими ракетами корейской подводной лодки Gorae (Sinpo).
Ядерная программа КНДР активно развивается одновременно с ракетными программами. Известно, что в 1992 году, когда руководство Северной Кореи согласилось допустить на ядерные объекты страны инспекторов МАГАТЭ, у КНДР был 5-мегаваттный исследовательский реактор в Йонбёне, достраивались два газографитных реактора, и, по оценкам МАГАТЭ, велись работы как минимум в двух секретных ядерных центрах, осуществляющих ядерные исследования в военной сфере.
После требований МАГАТЭ о проведении дополнительных инспекций и озвучивания данных о том, что Пхеньян производит больше плутония, чем утверждал, Северная Корея в 1993 году начала процедуру выхода из ДНЯО. США, стремясь приостановить развитие военной ядерной программы КНДР, отреагировали на это предложением сформировать международный консорциум (КЕДО) с участием Южной Кореи и Японии по строительству легководных реакторов взамен газографитовых, которые должны были снизить возможности использования нарабатываемого плутония для производства боезарядов.
Таким образом, в КНДР началось строительство легководного реактора, и хотя работа консорциума КЕДО была в дальнейшем заморожена, американские источники утверждают, что строительство экспериментального легководного реактора близ Йонбёна продолжилось и в настоящее время близко к завершению.
В настоящее время остается в целом неясно, сколько ядерных боеприпасов могла произвести Северная Корея из своих расщепляющихся материалов, сколько из них могло быть размещено на ракетах и каковы военные характеристики этого оружия. Приблизительно до 2017 года SIPRI оценивал, что ядерных боеприпасов, произведенных на основе в первую очередь плутония, у КНДР может быть не более 10–20. В дальнейшем оценки количества произведенного в КНДР расщепляющегося материала и ядерных боеприпасов значительно возросли, что было связано с обнаруженным в 2018 году еще одним ядерным объектом КНДР – заводом по обогащению урана в Кансоне, помимо действующего газоцентрифужного обогатительного завода в Йонбёне, вырабатывающего оружейный плутоний.
Так, если в 2021 году SIPRI оценивал количество ядерных боезарядов в КНДР в 30–40 единиц, то в 2023 году – уже в 50–70 единиц, с оговоркой, что, скорее всего, операциональных боеголовок в наличии может быть значительно меньше – около 30 единиц. Эти оценки совпадают с теми, что были высказаны в 2018–2020 годах Министерством обороны США и разведывательными службами Южной Кореи, которые определяли северокорейский арсенал в 20–60 боеголовок.
Автор Марианна Евтодьева,
военный эксперт, старший научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН
