Сергей Данильченко: О современных школьных учебниках истории

Ещё в 2013 году наш Президент Владимир Путин, выступая на прямой линии, высказался в пользу создания серии школьных учебников по истории, которая «показывала бы нам хронологию событий и их официальную оценку». При этом он подчеркнул, что это «совсем не значит, что мы должны вернуться к тоталитарному мышлению».

Чем трактовка событий в новых школьных учебниках истории отличается от советской? Что существенно менялось в российских учебниках истории за последние 30 лет?

Об этом говорим с доктором исторических наук, профессором, Почетным работником воспитания и просвещения РФ, заведующим кафедрой «История России и Основы российской государственности» СевГУ Сергеем Данильченко.

– Сергей Леонидович, чем трактовка событий в новых школьных учебниках истории отличается от советской? Что существенно менялось в российских учебниках истории за последние 30 лет?

– Развал Советского Союза привёл к существенным изменениям жизни общества в новой России. Экономические реформы, культурные изменения, изменившиеся реалии международной политики и задачи государственного строительства требовали перестройки и в образовательной системе. Образование рассматривалось и как неотъемлемая часть преобразований, и как залог их успешной реализации.

Мировоззренческую основу реформы школьного исторического образования 1992 года составили идеи антитоталитаризма и гуманизма.

Изучение истории в нашей стране в течение большей части XX века было тесно связано с государственной пропагандой и формированием идеологически верных с точки зрения марксизма ценностных установок в обществе. Оценки сколько-нибудь спорных ключевых исторических событий, явлений и процессов не допускали вариативности ни в науке, ни в преподавании и были продиктованы общегосударственной политикой – от учителей и учащихся зачастую требовалось лишь воспроизводить единственно возможные оценочные суждения, согласованные с курсом партии или личными взглядами вождя.

Одним из ключевых инструментов управления историческим школьным образованием стал учебник.

В 1990-е гг. в рамках новой образовательной политики было написано много новых учебников, учителям разрешили выбирать их из большого списка допущенных к использованию в школе, со временем они попадали на парты. Появились новые методические разработки, ориентированные на развитие критического мышления и оценочной самостоятельности, учебники все чаще предлагали читателям самостоятельно оценить то или иное историческое событие, процесс, деятеля.

Однако дискуссии вокруг преподавания истории в школе и вокруг учебников истории в частности сопровождали всю историю постсоветского российского образования; высказывались мнения о необходимости создания книг для школ, ориентированных не на развитие самостоятельности суждений школьника, а на решение «долгосрочных государственных задач».

С течением времени круг учебников, разрешенных к использованию в школах, сокращался, а содержание допущенных порой заметно менялось.

Ориентация на развитие оценочной самостоятельности и критического мышления учащихся может находиться в противоречии с другой составной частью государственной политики, тоже реализуемой через учебники истории – с исторической политикой. Историческая политика – это набор приёмов и методов, с помощью которых власть стремится утвердить определённые интерпретации исторических событий как доминирующие.

Постепенно критика тоталитаризма сменялась ностальгией по статусу сверхдержавы. Это способствовало изменению вектора исторической политики во второй половине 1990-х – первой половине 2000-х гг. В силу масштаба охвата аудитории школьный учебник истории является действенным инструментом трансляции определенных оценок исторических событий, личностей, явлений и целых периодов.

В 2013 году по инициативе президента РФ началась работа по созданию концепции нового единого учебника истории России.

Российским историческим обществом был разработан историко-культурный стандарт (ИКС), содержащий принципиальные оценки ключевых событий прошлого, основные подходы к преподаванию отечественной истории в современной школе с перечнем рекомендуемых для изучения тем, понятий и терминов, событий и персоналий.

В 2016 году в список рекомендованных попали три линейки учебников, две из которых уже доступны для заказа школам.

В центре внимания – противоречие между целями образовательной и исторической политики как фактор, препятствующий достижению целей общего образования. В условиях существования этого противоречия возникает необходимость учитывать его при управлении образовательным процессом.

В 2000-е гг. критика советского прошлого с позиций теории тоталитаризма, господствовавшая в учебниках 1990-х гг., исчезает. Авторы учебников в текстах обращают внимание на характерные для тоталитарных систем черты, но отказываются от использования термина «тоталитаризм».

Учебники 2000-х и 2010-х гг. имеют тенденцию к сокращению разделов, посвященных политическим репрессиям, в современных книгах реже по сравнению с книгами 1990-х гг. подчеркивается роль пропаганды и идеологической обработки в жизни СССР 1930-х гг.

С 2000-х гг. появляется тенденция к акцентированию внимания читателей на позитивных явлениях, положительных результатах экономического развития на фоне отказа от критики тоталитаризма.

Это позволяет говорить о том, что историческая политика, которая реализуется через учебники истории, совпадает хронологически и по направлениям с общегосударственной исторической политикой.

– Ректор МГИМО Анатолий Торкунов заявил, что современные школьные учебники построены по новому принципу – рассказ о масштабных исторических событиях через биографии живших в то время ярких деятелей. Означает ли это признание роли личности в истории и отход от концепции «историю творят народные массы»?

– Успехи советских учебников истории были куда как значительнее, чем у дореволюционных. Русские получили массовое образование при Сталине, и именно сталинский нарратив русской истории стал преобладающим в общественном сознании. Поэтому «сталинская» история с концепцией «историю творят народные массы» до сих пор так популярна среди россиян, заставляя «сталинские» мифы господствовать в национальном самосознании.

Эпоха разоблачения культа личности, неоднократное переписывание советской истории, по существу, школьного образования не коснулись. Школьники продолжали учиться по «сталинским» учебникам. Даже после развала СССР многие советские учебники, лишившись ритуальных ссылок на Маркса и Ленина, продолжали оставаться основными пособиями. Например, учебник академика Бориса Рыбакова, изменив свое название с «Истории СССР» на «Историю Отечества», вплоть до начала 2010-х годов был основным учебником по русской истории для средних классов.

– Сергей Леонидович, авторы учебников характеризуют их как менее европоцентричные, что наконец-то делается основной упор на роль России в мире. Но как отмечает один из авторов учебника Александр Чубарьян, наши страны-соседи по СНГ переживают период национального самосознания. И их учебники истории отражают это. Он отмечает пантюркизм в странах Средней Азии. На ваш взгляд, разные взгляды на историю будут влиять на наше экономические связи в ЕврАзЭс, БРИКС и других объединениях?

– Судите сами. На пространстве Постсоветского Востока учебники схожи в своем скорее негативном восприятии России. Развивается навязываемая идея о колониальной политике российского государства, во многом созданная на основе западных подходов и с учетом советского опыта борьбы с империализмом – направленной в том числе и против Российской империи. Проще говоря, советский антиколониальный дискурс перекладывается с имперского периода и на советский, а где-то и на современный российский. В некоторых учебниках авторы стремятся ввести водораздел между центральной и местной властью эпохи СССР.

Так, в азербайджанских учебниках жизнь Азербайджанской ССР идет своим чередом, где центральная власть создает беды республике, а местная проводит индустриализацию, поднимает уровень жизни и т.д. Современный период отношений России и Азербайджана преподносится в более нейтральных и даже где-то позитивных тонах, но часто звучат обвинения в адрес Москвы в ее поддержке Армении и создании карабахского вопроса.

В учебниках Казахстана можно обнаружить не только упоминания о негативном влиянии Российской империи и СССР, но и признание заслуг в развитии отдельных сфер экономики, науки и образования. Это разнообразие взглядов, отражающее периоды и формы власти в России, а также оправдание определенных политических шагов, может проявляться как в различных учебных пособиях, так и в рамках одного учебника. В учебниках Казахстана подчеркивается российская колониальная политика, выделяются голод и голодомор казахов, есть критика ограничений свобод и мирных национальных протестов.

В учебниках Таджикистана действия царской России и Советского Союза получают различную оценку с учетом существовавшей в определенный момент в стране общественно-политической формации. Поэтому в пособиях можно найти как указание на негативное воздействие идейной политики СССР, так и признание заслуг в предоставленной помощи в развитии отдельных отраслей экономики, науки, образования. При этом подчеркивается, что таджики были «насильно приобщены к мировым процессам под руководством большевиков». Отдельные авторы указывают на то, что большевики «провели духовный геноцид, исковеркали менталитет и искусственно разделили» народы. Советская идентичность противопоставляется национальным традициям, в отдельных аспектах русские указаны как «нежелательное меньшинство».

Ситуация с изучением истории Российской империи, Советского Союза, Российской Федерации, а также российско-узбекских отношений – неоднозначна. Большинство учебников как для школьников, так и для студентов написано на русском языке, меньше – на узбекском. Необходимо отметить, что учебники не всегда дают полный перевод терминов с национального языка, несмотря на то что материал может быть рассчитан на русскоговорящих учащихся. Иногда между учебниками могут быть несоответствия в оценке тех или иных процессов, а также и более конкретных данных. Время, когда территории среднеазиатских республик были в составе Российской империи, а позже СССР, характеризуется как урон национальной идентичности, а также начало экономического и политического кризиса. Авторы отмечают, что население выступало против нововведений и организовывало освободительное движение против колониализма. Редким исключением является признание положительных последствий, таких как строительство заводов и фабрик, открытие школ и вузов. В учебниках указывается на развращение местного населения чуждыми традициями, привнесенными колонизаторами. Кроме того, авторы подчеркивают, что Россия забирала население на войны, устраивала голод, подавляла протесты и осуществляла репрессии. В то же время относительно современного состояния российско-узбекских отношений отмечается, что обе страны рассматривают друг друга как стратегических партнеров, подчеркивается, что стороны имеют большие перспективы развития отношений как на двусторонней основе, так и в рамках международных и региональных площадок. Россия видится как актор, имеющий большой политический, экономический вес, позицию которого необходимо учитывать.

В учебниках Киргизии также указывается на критику советской и российской власти, однако содержится немало позитивных аспектов. При описании отношений в XVIII – начале XIX в. учеными делается акцент именно на положительной динамике российско-киргизских связей. В учебнике по истории Киргизии описывается процесс принятия российского подданства, в нем говорится, что киргизский народ сам изъявил желание войти в состав Российской империи и страна не расценивалась при этом как колонизатор. Во время Первой мировой войны и вплоть до 1917 года отношения Российской империи и киргизского народа обострились в силу тяжелой международной обстановки, и в учебниках информация разнится от «жестокой политики царского режима» до «спасительного круга» в лице большевиков, которые пришли к власти после Гражданской войны. Период Великой Отечественной войны представлен в учебниках как общая трагедия, где нет места разделению, но существует одна беда, в которой все республики сражались за одну победу.

– Сегодня многие общественные деятели и родительские сообщества критикуют школьные учебники истории за обилие дат, которые детям приходится запоминать. Новые учебники в этом смысле лучше предыдущих? Министр просвещения Сергей Кравцов, презентуя новые учебники по истории для средних классов, посоветовал родителям их прочитать и сообщил, что «по итогам апробации» в регионах «будут внесены уточнения при необходимости». Как, на ваш взгляд, стоит фиксировать необходимость уточнений, в том числе, учесть мнение родителей? Достаточно ли 4 месяцев для обсуждения и апробации новых учебников по истории, учитывая, что уже в декабре Минпросвещения планирует включить их в федеральный перечень, а с сентября 2025 года по ним должны будут учиться во всех школах страны?

– Хотел бы напомнить нашим читателям, что с 2014 года содержание всех допущенных к использованию в школе учебников уже соответствовало «единому канону» с точки зрения целей и задач исторического образования, а также «содержательному ядру», определенному Историко-культурным стандартом (ИКС). Среди них не было таких, которые можно было бы расценивать как «альтернативные», где содержался бы принципиально иной перечень исторических событий, героев и дат, предлагались бы другие модели объяснения явлений и процессов, и т.п.

Демагогические призывы вернуться к вариативности учебников и широкому общественному обсуждению означают стремление разрушить этот «канон».

Во что это может вылиться на практике?

К отказу от единого ядра содержания курса «История» (отмену ИКС), что повлечет за собой невозможность проведения государственной итоговой аттестации (экзамена) по предмету и, в конечном счете, – лишение истории статуса учебного предмета основной образовательной программы (федеральной) и превращение ее в факультатив.

«Вариативность» и «опору на общественное мнение» в преподавании истории в 1990-начале 2000-х гг. мы уже проходили.

 Опыт показал, что она запускает процесс раздробления единого культурно-образовательного пространства: не только каждый субъект Российской Федерации, но даже каждое отдельное муниципальное образование (или каждая школа) начинает самостоятельно определять, какой истории учить «своих» детей на «своей» территории.

Так что развал единого образовательного пространства – одна из технологий по развалу страны.

В этой связи – цитата классика, которая точно описывает ситуацию с критикой учебника с разных сторон. «Вы спрашиваете, какой уклон хуже? Нельзя так ставить вопрос. Оба они хуже».