Художники: Архип Куинджи. Мариупольский живописец, покоривший мир

Есть люди, которых природа в порыве великодушия щедро одарила талантом. К ним относится и Архип Иванович Куинджи. Он  был не только великим художником, но и педагогом, мыслителем. Он создал новый тип пейзажа ,который писал не на основе этюдных проработок, а по памяти и воображению. Смело обобщал форму, добиваясь главного – необычного светового эффекта.

Уроженец предместья Мариуполя, Архип Куинджи, с детских лет впитал в себя простор и ширь родной южной природы, любовь к которой сохранил на всю жизнь. После переезда в Петербург в конце 1860-х годов Куинджи на несколько лет увлекся темой Русского Севера. Однако уже с середины 1870-х годов в его творчестве вновь зазвучали малороссийские мотивы.

Детские и юношеские годы

Архип Куинджи (в переводе с урумского фамилия Куинджи означает «золотых дел мастер») родился в Мариуполе в квартале Карасу, в семье бедного сапожника-грека. В метрике он значился под фамилией Еменджи — «трудовой человек». Мальчик рано лишился родителей и воспитывался у тёти и дяди по отцовской линии. С помощью родственников Архип выучился у учителя-грека греческой грамматике, затем, после домашних занятий, некоторое время посещал городское училище. По воспоминаниям товарищей, учился он плохо, зато уже тогда увлекался живописью и рисовал на любом подходящем материале — на стенах, заборах и обрывках бумаги.

Мальчик жил в большой бедности, поэтому с раннего детства нанимался на работу — пас гусей, служил у подрядчика Чабаненко на постройке церкви, где ему было поручено вести учёт кирпича, затем служил у хлеботорговца Аморетти. Именно последний (по другой версии, это был его знакомый, хлеботорговец А. Л. Дуранте) однажды заметил рисунки Архипа и посоветовал ему поехать в Крым к знаменитому живописцу Ивану Константиновичу Айвазовскому.

Летом 1855 года Куинджи приехал в Феодосию, откуда отправился в усадьбу Айвазовского неподалёку от деревни Шейх-Мамай, чтобы поступить в ученики к художнику. Хозяин был в отъезде, и в ожидании его юный Архип попросился помогать в усадьбе. В числе прочего ему было поручено толочь краски и красить забор. Заметив его старания, небольшую помощь в живописи оказал Архипу Ивановичу молодой родственник Айвазовского, копировавший картины мастера и гостивший тогда у него. Вернувшийся Айвазовский сказал, что не имеет возможности обучать его лично, и посоветовал ехать учиться в Одессу или в Петербург, в Академию художеств.

После двух месяцев проживания в Феодосии Архип вернулся в Мариуполь, где стал работать ретушёром у местного фотографа, но через несколько месяцев уехал в Одессу, где снова занялся ретушированием. Через три года, в 1860 году, юноша уехал в Таганрог, где до 1865 года работал ретушёром в фотостудии С. С. Исаковича (Петровская улица, 82). Всё это время Куинджи продолжал рисовать. Он вспоминал: «Когда я служил ретушёром в фотографии, то работал от десяти до шести. А вот всё утро — от четырёх до десяти было в моём распоряжении». В это же время он пытался открыть собственную фотостудию, но безуспешно.

Картина «Чумацкий тракт в Мариуполе» создавалась Куинджи для 4-й выставки Товарищества передвижных художественных выставок. Это наиболее созвучная идеям передвижничества картина в творчестве мастера. Пейзаж дополнен жанровой сценой из жизни чумаков – возчиков и торговцев соли, занимавшихся как ее тяжелой добычей, так и длительной изнурительной перевозкой. Куинджи обратился к образу простого человека, жизнь которого наполнена неустанным трудом. Основное внимание он направил на передачу душевного состояния героев, которое раскрывается посредством пейзажа. Созерцание степных просторов, извивающейся ленты чумацкого шляха, мокнущих под дождем людей и протяжно воющей собаки рождает чувство глубокой печали. По мнению историка искусства Адриана Прахова, Куинджи подобно персонажам картины и сам «грезил о своих далеких степях». 

Возможно, на создание пейзажа художника вдохновили собственные переживания. Подобно чумакам, он также тосковал по родине и стремился в Мариуполь, где его в течение многих лет ждала преданная ему Вера Шаповалова-Кетчерджи. Удачная продажа картины «Чумацкий тракт в Мариуполе», купленной Павлом Третьяковым, поправила финансовое положение Куинджи и способствовала тому, что в 1875 году он женился на своей возлюбленной.

Ну и что ту необычного? – скажет читатель. – Любой пейзаж строится на соотношении светотени. Да, но когда смотришь на картины Куинджи, что-то особенно завораживает, и это «что-то» заключается в неосязаемости цвета. Художник подсознательно ощущал его. Например, с помощью тончайших нежно-перламутровых тонов он мог передать мерцание прогретого солнцем южного степного воздуха, умел в красках передать, казалось бы, такое невозможное в живописи, как тишина и время.

Он никогда не писал свои картины прямо с натуры и редко делал к ним натурные этюды. Постоянно и неутомимо всматривался в окружающий мир, и его зрительная память удерживала увиденное во всех подробностях, а воображение довершало работу. Художник В. Д. Орловский однажды спросил Куинджи, как это ему удается писать по впечатлению, так хорошо запоминая формы и световые эффекты? Архип Иванович ответил: «Картину следует писать «от себя», не связывая свободное творчество с этюдами. Писать наизусть».

Эксперименты Архипа Куинджи со световыми эффектами мало кого оставляли равнодушными. Современников восхищали его яркие краски и удивительно сочная палитра. А вот у самого Архипа Ивановича было весьма своеобразное объяснение секрету яркого света на своих полотнах. Причём, рассекречивание это было не лишено чувства юмора.

Однажды у художника спросили: – Что же вдохновляет вас, Архип Иванович, изобретать такие неповторимо свежие сочетания красок?

Тот ответил: – Моя квартирная хозяйка меня очень вдохновляет.

Присутствующие удивились: – Да что вы такое говорите? Какое отношение к вашему творчеству имеет эта дама?

И тогда Куинджи пояснил: – Истинно так, господа! Люблю, знаете ли, свет делать поярче, а она вечно на свечах экономит. В доме темень стоит кромешная. Вот я и выдумываю колорит, чтобы в мастерской не так сумрачно казалось. 

Сам по себе метод не был чем-то исключительным. Исключительно и необычно было то, что Куинджи всем своим существом ощущал свет, хотя очень мало знал о физической природе явления. С точными науками он не был знаком. В своих воспоминаниях И. Е. Репин рассказывает, что А. И. Куинджи и профессор физики Ф. Ф. Петрушевский в середине восьмидесятых годов позапрошлого века проделали ряд опытов с красками. Во время этих занятий Петрушевский особым прибором, применяемым в экспериментальной психологии измерял восприимчивость глаза художников к малейшим изменениям цвета. У Куинджи она оказалась абсолютной, во много раз превышающей восприимчивость у других.

Зрительный аппарат Куинджи феноменально воспринимал цвет. Казалось, будто он способен воспринимать ту гамму цветов, которая лежит непосредственно за нормальной границей видимого нами цвета. И этот природный дар делал его как художника недосягаемым.

Если говорить словами восточных мудрецов – Куинджи обладал просветленным разумом. Просветление, в свою очередь, связано с открытием интуитивного канала, а интуитивное познание мира свойственно творчеству.  Куинджи был феноменальным наблюдателем реальности. На этой основе произрастает его воображение, которое было не просто игрой фантазии, а постижением природы. Природа в представлении художника заряжена творческими силами. Они, эти силы, непостижимы в своих истоках, но их присутствие ощутимо и в бездонности неба, и в раздолье степи, и в мерцании угасающего света. Куинджи не списывал природу, а постигал ее сущность. Он замечал в природе характерное для нее в данный момент состояние и умел его изобразить.

Подобное видение, например, выражено в картине «Украинская ночь». Никто не подсказывал художнику его лунных ночей, он шел к ним в одиночку, самостоятельно. Однако был литературный источник, с которым они соотносились. Прямого соотношения, по-видимому, нет, но косвенное влияние могло оказать описание украинской ночи Н. В. Гоголем: «Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! Всмотритесь в нее…». И художник, как бы разделяя восторг писателя, призывает нас полюбоваться украинской ночью.

Зрелище неба, небесных светил в сочетании с земным простором всегда вдохновляло художника на создание произведений, по его словам, «внутренних», отражающих субъективное отношение к природе. Вот один из удивительных примеров интуитивного восприятия света, доступного только гениальному художнику.

О лунопоклонничестве Куинджи сказано и написано много. И до него художники писали картины с лунными ночными пейзажами. Однако он первый из живописцев стал писать лунный свет таким, каким он его видел в своем воображении: изумрудно-фосфорический шар, плывущий в пространстве, испускающий спокойный мерцающий свет. Зрительное восприятие картины «Лунная ночь на Днепре» обладает одной особенностью: живописец не позволяет глазу задерживаться на отдельных деталях композиции, мы улавливаем лишь общую картину открывшегося зрелища. Именно так человек видит в реальной жизни, когда бросает первый взгляд та то, что его заинтересовало. Но затем наше внимание приковывает главная деталь – бледный изумрудный диск, который над всем парит, все к себе притягивает, завораживает взор. Он объединяет в себя всю композицию картины – линия горизонта, бездонное небо, излучину реки и завершающие ее в самом низу полотна украинские хаты. В этой  картине поражает странное ощущение невыдуманности необычайного зрелища. Она смотрится почти как этюд с натуры, писанный не художником, а самой природой. Изображение этой ночной мистерии не имеет аналогов в русской живописи.

Куинджи был и солнцепоклонником не меньше, чем поклонником луны. Его картины с солнечными пятнами может быть еще более выразительны. Он писал не только солнечный свет на предметах, но и сам бледно-лимонно-золотой солнечный шар, причем, чаще всего, в окружении багровых тонов. Особое, небывалое горение цвета мы видим в «Красном закате». Куинджи раскрывает такие нюансы света, которые обычно не замечаются, ускользают. Все это непривычно для взгляда, который схватывает в природе лишь поверхн6остное. Он же заставляет поверить в реальность переливов света, делает вибрацию воздушной среды зрительно ощутимой.

Эти почти фантастические видения многие художники наблюдали и раньше, но были не способны увидеть ту грань светосочетания, которую видел он. Благодаря этой способности Архипа Ивановича удавалось быстро схватывать самые тончайшие эффекты света в те мгновения ,когда они проходили перед его внутренним взором. Он умел останавливать это мгновение на том пределе, когда находил единственное выражение в красках ,которое лучше выразить нельзя. Кажется, будто весь мир живописца пронизан какими-то особыми тонами, какой-то особой чувствительностью. В этом, очевидно, тайна его недосягаемости.

Березовая роща

«Березовая роща» — одно из наиболее значимых произведений в творчестве Архипа Куинджи, которое по праву считается шедевром русской пейзажной живописи. 

Изображена открытая опушка на краю тенистого леса, охваченная зноем летнего дня. Глядя на картину, зритель ощущает себя ее непосредственным участником. Он как будто стоит в тени березовой рощи, и лишь пара шагов отделяют его от залитой ярким солнечным светом лесной поляны. Словно фрагментируя фотографический кадр, художник «обрезает» кроны деревьев, благодаря чему стволы берез уподобляются колоннам здания или даже храма, а ручей — пути, ведущему из затемненной чащи к свету. 

На первый взгляд, пейзаж написан в традиционной реалистической манере. Однако картине присущи обобщенность силуэтов и форм, определенная степень условности, стилизации и даже театрализации. Художник не столько обращается к реальной природе, сколько воплощает вымышленный пейзаж. Поэтому в его картине правдоподобные элементы сливаются с полуфантазийными. Куинджи осознанно отказывается от точного копирования природных форм и передачи деталей, которые видятся ему лишними, разбивающими общее впечатление. «Березовая роща» — одна из самых выстроенных, продуманных до мелочей картин художника. Оригинальная композиция, звучный колорит с цветовыми контрастами, резкие светотеневые переходы подчинены единой цели — созданию иллюзии реального солнечного освещения. Все живописные приемы направлены на то, чтобы зритель физически ощутил яркость солнечных бликов, играющих на стволах и листве деревьев, от которых ему бы захотелось прищурить глаза. 

Полотно произвело на публику задуманный художником эффект. «Его лес, освещенный солнцем, — восторгался один из критиков, — изумительная, одуряющая вещь. Это не краски, не картина, — это сама натура, полная воздуха и солнечного света; это не написано, а каким-то чудом полотно превращено в поляну и лес; здесь нельзя разобрать красок, здесь нет их, — тут солнечные лучи… Куинджи завладел, видимо, солнечным светом, как ни один художник в мире. Куинджи изобрел этот свет…». «Краски сочные, душистые, точно пропитаны березовым соком. Реальна эта радость, сверкающая под душистыми березами», — отмечал ученик Куинджи, Аркадий Рылов. 

Художник представил полотно на 7-й выставке Товарищества передвижных художественных выставок, где оно сразу оказалось в центре всеобщего внимания. По степени новаторства и оригинальности живописных приемов пейзаж «Березовая роща» был признан новым словом в пейзажной живописи.

С 2023 года именем Архипа Ивановича Куинджи назван Мариупольский государственный университет ДНР.

Просветительский спецпроект издания “Пятая служба” под назваением “Искусство Донбасса” посвящен великим сынам Донбасса и Приазовья, Новороссии, вошедшей в состав Российской Федерации.